Убежали они пешком где-то в 11 к реке, к броду (какое ностальгическое место!).
Мишка даже купался. Он потом будет каждый день вспоминать, какой он красивый камень видел на дне реки… (потом все дружно мазались – обгорели). Ксю перешла на другой берег и заглянула на холмы, обнаружила круги дубовиков – от мала до велика! Пока шли по лугу, говорит, все ноги обшарпала – такими травками, они как бы кучками, но стелются и путаются в ногах, ужасно шершавые… Цветут? - спрашиваю. – «Такие мелкие-мелкие беленькие…» Сразу осенило: «А! Подмаренники!» А она ведь еще с прошлого путешествия вся чешется.
Хотя не факт, что именно подмаренники. На ближнем поле все заплетено чем-то вроде вики, но мизерное.
Катавасия налетела к двум. Улыбалась, представляя, как они бегут домой. Успели. Громыхают синева с чернотой и ходят кругами, то слева обойдут, то справа. Это фронт. Немного побрызгало. Остальное впереди - пока все стороной уходит. Облака разных уровней, от беловерхих многоэтажек до размытых клякс, летят с бешеной скоростью с запада. То как клубы пара, то как клубы дыма… В промежутках – ослепительно солнце. И тепло. Птиц устала таскать туда-сюда, плюнула и оставила в доме.
После обеда Мишка уснул моментально достаточно рано - полчетвертого – отец поспособствовал, а то бы он болтался и разгуливался. А Маринку вели пешком, так что она начала отрубаться еще за столом. Вася велел Мишку кормить ягодами, а Ксю его посадила на «карантин»: попа опять в сыпи (может, компот с жимолостью способствовал). Толком ничего не делала.
Только начала тюльпаны выкапывать – как пора бежать и все убирать-уносить. А потом уже и не хочется ничего, только спать охота. Для песка нужна сухость. Я Мишку успокаиваю своеобразно, вразрез с правильным воспитанием: ну, мы с тобою в дождь не соскучимся: почитаем, мультики посмотрим… В самом деле, что еще делать в доме в дождь?
Прилегла, птиц принесла, а можно было оставить – дождей никаких не предвиделось, позорно разбегались остатки хилого фронта. И оставалось тепло – в девять вечера было еще +19! И вдруг звонит Вася и будит меня. Чтобы сказать, что на РЕН-ТВ полдвенадцатого до двух ночи будет «Нашествие»… Мда, вряд ли высижу.
Ксю заметила, кстати, что в этот раз Дикая Мята прошла в самые мокрые дни, как раз апогей был в ту субботу, в которую лило не переставая! Грязелайф. Не помогла смена места. Это рок. Оказалось, что фестиваль переехал еще дальше, потому что в Этноленде не хватало места. А я и не знала, что они по-отдельности.
Позвонила Свете и сообщила, что в холмах Ксю обнаружила круги дубовиков! От тарелочных до пуговичных! Хоть косой коси! Эх, как жаль, что мне не увидеть эту дубовиковую красоту!
Попили с Мишей молока-чая, пошли гулять. Залезли на склон. Там такое разнотравье!
Снаружи было дувло, замерзла, но это убегали с поля боя жалкие остатки фронтовой зоны. Когда мы возвращались снизу, полдевятого, небо уже расчищалось полностью, и было еще +19! Интересно, что луг сразу у дороги весь порос мелколепестником! Такая прелесть!
Привычный и симпатичный маршрут. Хорошо, что в будни дорога пуста.
19-51: Мы дома, вы как там?
- Гуляем. Дувло снаружи, бррр. А дождей больше никаких не будет, гы, Мефодий прав.
20-29: Посмотрим, что ему Самсон ответит, гы, брр. У нас тихо, и дождь, похоже, был сильнее…
Вышли на ужин – и словно сглазила. Опять ползет запоздалая серая пелена с запада… Блин. Не хотелось бы дождя ночью, тем более бестолкового.
Включила телик. Случайно напала на Культуру, а там балет, и балет по сюжету подходящий. Щелкунчик. И Мишка так завис, завороженный. Это же сказка, и я ему объясняю, что там происходит. А когда выбежали танцоры в костюмах мышей, он прям глаза закрыл. В результате мы смотрели балет… Жаль, уже поздно, спать хотелось, но его впечатлило красивое зрелище под красивую музыку, первый раз видит ведь. Теперь просит ему почитать эту сказку.
Горка принарядилась Светиными лилиями с одного конца.
И молодилки цветут.
Наконец-то расцвел любимец – камчатский седум! Шмелики на нем пируют!
6 пон.
Ночь холодная – 10 гр. Ветер северный порывами ледяными. Утром просто дубняк. Потом солнце стало в просветах жарить. Ну, как уже было. Просто все лето при северном, блин.
Роуз Глоу – любимый барбарис, хотя колючее и не люблю, но барбарисы - исключение. Самый расцвет эригеронов! И всех, заметьте, вырастила сама, кроме одного голубого не махрового – он от Светы (кстати, потом отсадила к забору, он тяжелый, и вечно падает на остальные цветы).
Работала весь день. Начала с песка. Песка не слишком уменьшилось, ведра 4 в песочницу высыпала, да еще загрязненный песок ведра 3 унесла, камни (на правой ладони аж вены синие вздулись, опять болеть и неметь ночью будет рука). Зато с одной стороны стало опрятнее. Аккуратно укрыла. Куда остальное переносить – не знаю. Потом пообедали – утром каши мне не было, остатки Ксюшиной Мишке отдала, там совсем чуточка была, так что есть рано захотела, но все равно закончила намеченное. Потом Мишку спать отправила, почитала. Конечно, он долго не засыпал, вертелся, прыгал… Я поливала – и в окно прикрикивала на него. Потом пошла в дом, думаю – пусть уж лучше гуляет, уже пять почти. А он уже спит.
И я рванула дальше работать. Наполнила бочку, попутно поливала – начала с огорода, закончила цветами. Потом вдоль капусты выдрала укроп, оборвала и вымыла, завтра надо будет прополоть тыквачки. Потом выдрала под туей на клумбе островок арабиса розового – Лена давно просила, но она была вчера, а сегодня её нет, наверное, и я просто перекинула через забор. Авось заметят когда-нибудь. На то место перенесла резуху с желтыми полосочками из-под спиреи – та, что с белыми, наезжает на неё, теснит, и ей места нет, она заползла под спирею и там позеленела, потеряв желтые полоски. Так что я отрезала кусок и посадила рядом с бересклетом. Всё в спешке, в спешке, бегом. Уже холодало, пора было заняться птицами, Мишку будить, все унести в дом…
Бегу с клеткой в спальню, и вдруг Мишка, как Ванька-встанька, вскакивает и щупает трусы. Неужели описался? Увы… Всё мокро. Даже матрас! Ну вот, говорю, надо было не валяться, а встать и пойти писать, я же к тебе раз пять заходила, и ты не сказал!
К сожалению, солнца уже не осталось в семь часов-то, в семь участок уже в тени. Вывесила на лавку. Потом унесла наверх. И пошли гулять. По нашему единственному оставшемуся маршруту…
Пошли погулять в начале девятого. Думала вниз - и походить, хоть и устала, но Мишка завис на «покрытии», там гулял папа с девчушкой Аришей, помладше Мишки, необыкновенной внешности. Волосы как у Анжелы Дэвис – редчайшие. Папа сказал – в прадеда. Увидела Мишку – и тут же побежала к нему. Сообщила строго: «Плохие людишки!» Я опешила: «Это кто и где?» Подошел папа: «Это она о тех, кто намусорил». Взяла меня за руку и повела к Мишке. Ну, супер-экстравертный ребенок! Поболтали с папой. Мишка сначала бегал от неё, стеснялся, потом начали общаться. Возвращались вместе. Забавная девчушка. Распрощались у калитки.
А фотик не взяла, и зря, небо было феерическое, всё в нежнейших пёрышках и пушинках, словно летящих из одного угла, от солнца…
Клумба вдоль теплицы. Маков у меня сейчас нет, это остатки от самосева…
А это флокс из Ашана, рядом с Атлантисом, что виден из окна, под акацией. Похож на загубленный мной давно «Уральские сказы» - потому и купила.
